Женские зимние меховые шапки - № вязание для мужчин паге 37 филес йс имг продуцц нев филес блоцкс фктхе цом п йс
– Нет, – с раздражением выплюнул Быдло, нахмурился и отодвинулся.
Примеры вопросов-ситуаций.
Однажды октябрьским утром, выйдя из шалаша, Карамбу услышал шум. Шум издавали
люди. Вскоре он стал разбирать – люди о чем-то кричали и очень громко смеялись,
можно сказать, и ржали (безудержно так гоготали). Смеялись, похоже, двое: один –
голосом высоким и повизгивающим, чем-то напоминающим тявканье и скулеж небольшой
собачонки, другой – басовито-протяжными сериями, смачно перемежаемыми не то
храпом, не то хрюканьем. Заткнув за пояс топор (нож в ножнах уже привычно
болтался там же), Карамбу пошел на звук, стараясь ступать бесшумно. И вскоре он
их увидел. Это была молодая пара. Выглядели они необычно. Стандартные джинсы и
свитера у них сочетались с какими-то не то покрывалами, не то занавесками,
наброшенными на плечи и скрепленными на груди большущими брошами. Ноги их были
обуты в остроносые замшевые сапожки. А сверху все это убранство дополняла
разнообразная бижутерия, обильно блестевшая на их головах, рукавах, запястьях и
голенищах. Сидя перед костром и тыча друг в друга пальцами, они придавались
веселью. Слева от парня, периодически выдававшего заливистые высокие трели,
долговязого худого бледнолицего юноши с длинными волосами, прижатыми к голове
металлическим обручем, торчал из земли большой деревянный меч. А справа от
девушки, время от времени потрясавшей окрестные деревья утробным хохотом,
кряжистой особы в массивных очках, чьи волосы опоясывала расшитая цветным
бисером лента, виднелся изгиб гитары желтой. Карамбу напряг свой слух, силясь
понять, о чем говорят эти люди. Затем вспомнил, что русским он так и не овладел
(а то, что знал – успел позабыть), и оставил попытки, отметив для себя только
то, что пришельцы были возбуждены, к алкоголю не прибегая. Голодный взгляд лег
на их рюкзачки, валявшиеся поодаль. «Ничего, с них не убудет, до дома с голода
не помрут» – решил Жоан Антуан, и залег метрах в шестидесяти от костра в пышных
кустах, откуда понес наблюдение в надежде поймать подходящий момент для проверки
их (рюкзаков) содержимого.
Как-то теплым (по местным меркам) июньским вечером, когда сумерки на всех
основаниях могли считаться поздними и грозили вот-вот обратиться ночью, Карамбу
с луком наперевес, привычно провожаемый серией крестных знамений, отсылаемых ему
в спину стоящей на крыльце Авдотьей, ступил в абсолютно ночную чащу (в лесу-то
ведь ночь наступает чуть раньше). Вдруг, недалеко от опушки, чуть ли не из-под
ног выскочил совершенно белый зверь и, прошмыгнув справа налево, скрылся в
высоких папоротниках. Все произошло столь стремительно, что об изготовке к
выстрелу не могло быть и речи. Карамбу успел лишь признать животное. «Заяц.
Белый заяц!» – в ужасе прошептал он. Карамбу отлично помнил народную ангольскую
примету: если твой путь перебежит белый заяц – вперед дороги нет. Но пойти по
пути суеверия – значит вернуться домой ни с чем. С другой стороны – заяц
действительно был абсолютно белым – от ушей до хвоста, и эту нескромную вопиющую
белизну не в силах была скрыть даже ночь! Наконец, поразмыслив над этим немного,
Жоан Антуан предположил, что, возможно, старая ангольская примета здесь, в
России, бессильна. Ведь духи, дающие знаки, здесь тоже другие, хоть и не менее
опасные. А может быть, здесь белый заяц и вовсе – к удаче? Так, ободрив себя
этой смелой гипотезой, Карамбу продолжил путь.