Женские зимние меховые шапки - № туники паге 30 филес блоцкс нотифицаторс филес алпина рех 1 цсс филес йс аб мин йс
Утреннее пение петухов отозвалось в груди Ефросиньи Босовой смутной тревогой.
Удостоверившись, что в огороде никого нет, Ефросинья пробежала вверх по улице
метров сто, затем, вниз метров двести, и, наконец, опрометью помчалась к самой
дальней, стоящей чуть на отшибе, избе – оповестить подругу о ночной пропаже. А
может, и, чем черт не шутит – Маугли ейный что-нибудь видел? На бегу Ефросинья
не переставала голосить: «Кони! Ко-ни! Кооо-ниии!». Но взывала она не к взрослым
самцам лошадей. Так звали любимца семьи (а особенно дочки Настеньки) – верного
пса-дворнягу, кличку высмотрел по телику муж Игнат. Днем Кони сидел на цепи, а
ночью свободно гулял в огороде. Самоволки случались и раньше, но к завтраку Кони
с довольным и слегка виноватым видом всегда возвращался…
«Нет, все-таки, блин, что прельстило меня? Непременный нажир&угар? Вероятные
траблы с ментами? С вражеским фанатьем? Полнейшая разруха тела и духа на
обратном пути?»
На вопль Ефросиньи, по своей нечеловеческой пронзительности сопоставимый с
возможным проявлением страданий голосистой свиньи, насилуемой несравнимо более
крупным хищником, из дома вышла Авдотья, не любившая смотреть за разделкой
добычи. Прошло несколько секунд, прежде чем останки животного, безумный крик
Ефросиньи и недоуменно-растерянный вид Жоана сложились для Авдотьи в единую
картину нелепой ночной трагедии. Тогда все трое пришли в движение. Ефросинья то
взывая к небесным защитникам, то повторяя имя убиенного питомца, понеслась
восвояси. Запричитавшая Авдотья запрыгала вокруг Карамбу, который, в свою
очередь, не выпуская из рук топор и ногу Кони, пожимал плечами, лепетал на своем
нерусском и беспокойно вращался согласно перемещениям хозяйки…
– А ведь белая раса страдала от нашествий из Африки тысячелетья! – вдруг заявил
он. – Мавры покорили Испанию, Португалию и часть Франции…