Женские зимние меховые шапки - № шапки паге 37 филес блоцкс нотифицаторс унлоад субмит8ф14 йс?7
Дней шесть спустя Жоан Антуан пришел в себя телом, да и психически пообвыкся.
Без денег и документов вернуться на родину, или хотя добраться в Москву – было
сложно. К тому же последнее железнодорожное путешествие оставило в его душе
неизгладимый след. И теперь стук колес проходящего поезда отзывался в
африканской груди идентичным по темпу сердцебиением. Чтобы снова ступить на
Дорогу Смерти (а иначе железнодорожный маршрут Москва – Санкт-Петербург он для
себя и не называл) требовалось нечто большее, чем обретение физических сил. Да и
добрая Авдотья привязалась к несчастному, найдя, наконец, применение
накопившейся женской заботе. Вот так и зажили они вдвоем, Жоан и Авдотья, в
русской деревне, в сердце тверских чащоб.
Русский шакал, хотя и несколько отличался от африканского внешне, без сомнения
являлся не менее ценной добычей. Искусно выпотрошив тушку, Карамбу положил
трофей в мешок и продолжил ночной моцион под одобрительное уханье духов.
– Да человек ли? – с сомнением отозвалась Ефросинья, – Что ж он чёрный такой?
как чёрт! – усомнилась она и принялась истово креститься.
Утреннее пение петухов отозвалось в груди Ефросиньи Босовой смутной тревогой.
Удостоверившись, что в огороде никого нет, Ефросинья пробежала вверх по улице
метров сто, затем, вниз метров двести, и, наконец, опрометью помчалась к самой
дальней, стоящей чуть на отшибе, избе – оповестить подругу о ночной пропаже. А
может, и, чем черт не шутит – Маугли ейный что-нибудь видел? На бегу Ефросинья
не переставала голосить: «Кони! Ко-ни! Кооо-ниии!». Но взывала она не к взрослым
самцам лошадей. Так звали любимца семьи (а особенно дочки Настеньки) – верного
пса-дворнягу, кличку высмотрел по телику муж Игнат. Днем Кони сидел на цепи, а
ночью свободно гулял в огороде. Самоволки случались и раньше, но к завтраку Кони
с довольным и слегка виноватым видом всегда возвращался…