Женские зимние меховые шапки - № 2019 03 21
– Боевик, ты куда пропадал, – хлопнул Быдло его по плечу.
Солнце еще не успело подняться высоко, но все говорило за то, что день будет
жарким. Достигнув калитки, Ефросинья выкрикнула имя подруги и вошла во двор. Во
дворе Авдотьи не было. Там ее встретил Карамбу, он приветливо улыбнулся, кивнул
и почти без акцента сказал: «Здравствуйте!». Жоан Антуан стоял у разделочного
пня, в левой руке он держал ногу животного, в правой руке был топор. Из-под ног
его остекленевшими глазами взирала на Ефросинью недавно отделенная от туловища
голова Кони.
Утреннее пение петухов отозвалось в груди Ефросиньи Босовой смутной тревогой.
Удостоверившись, что в огороде никого нет, Ефросинья пробежала вверх по улице
метров сто, затем, вниз метров двести, и, наконец, опрометью помчалась к самой
дальней, стоящей чуть на отшибе, избе – оповестить подругу о ночной пропаже. А
может, и, чем черт не шутит – Маугли ейный что-нибудь видел? На бегу Ефросинья
не переставала голосить: «Кони! Ко-ни! Кооо-ниии!». Но взывала она не к взрослым
самцам лошадей. Так звали любимца семьи (а особенно дочки Настеньки) – верного
пса-дворнягу, кличку высмотрел по телику муж Игнат. Днем Кони сидел на цепи, а
ночью свободно гулял в огороде. Самоволки случались и раньше, но к завтраку Кони
с довольным и слегка виноватым видом всегда возвращался…
– Чел, я просто пытаюсь понять – мы с тобой вообще жили?