Женские зимние меховые шапки - № 2016 09 15 филес блоцкс иоутубе враппер филес йс йкюуери 1 10 2 мин йс
Не прошло и десяти минут, как поезд лихо набрал обороты, продолжив свой путь, а Ботаник, стоя в тамбуре с одолженной связкой вагонных ключей, наблюдал как Быдло и Ойойой уже волокли в его направлении связанного простынями и рычащего сквозь кляп-полотенце африканского гостя.
Крис, не вставая с кровати, завела руку за спину, расстегнула бразильской расцветки лифчик, а затем, энергично подвигав плечами, будто исполнив короткий ритуальный танец своего народа, позволила соскочить тому на пол, обнажив арбузообразные груди с огромными темными пупырчатыми сосками. Тем временем Ботанику удалось разделаться с джинсами, однако трусы по-прежнему были на нем. Взглянув на него, Крис улыбнулась, привстала и стянула свои панталоны, нагнувшись так, что груди ее, едва не достигнув пола, на этот раз напомнили два гигантских баклажана. Освободившаяся при этом генитальная растительность, растущая как на лобке, так и на ногах, поразила Ботаника своим пышным обилием. Однако отступать было некуда, Ботаник избавился от семейников и сделал шаг к ложу. Крис легла на спину и разверзла ноги, обнаружив мясистое лоно с множеством складок, уходящих подобно бесконечной спирали в затягивающий тоннель предначертанного пути. Подойдя вплотную, Ботаник вгляделся в черную вагинальную бездну и зачарованно замер. Ему показалось, что гигантская вульва, дважды чавкнув (как бы прокашлявшись), сипло с надрывными интонациями прохрипела: «Что же ты сделал, Коля? Кто же теперь ты по сути-то, а?..». «Да что за муть?» – успел подумать он, как кто-то схватил его за член. «А-а, попался!» – хищно прорычала Крис (конечно же, это была она, ведь здесь кроме них никого и не было). Она сочла это настолько смешным, что тут же разразилась оглушительным смехом.
Когда во двор Авдотьи ворвался с ружьем муж Ефросиньи Игнат, Карамбу уже там не было. Посреди двора подобно бледной затушенной свечке недвижимо стояла хозяйка и в отрешенном безмолвии прислушивалась к странным процессам внутри своего тела – уже знакомая опустошающая сила плавила в ее сердце едва обретенную вновь надежду, создавая в груди физически ощутимую тяжесть. В тот миг Жоан Антуан, по-прежнему сжимавший топор и оттяпанную собачью конечность, с верным луком и колчаном стрел за спиной все глубже внедрялся в лес.
– Ишь ты! А ведь и правда – кажись, человек, – воскликнула Авдотья.